«Маруся, я тебя люблю!»

«А хочешь я крикну, что люблю тебя?» – прошептала Элеонора. Маша открыла глаза и удивленно посмотрела на маму. Вдох. Выдох. Робкий, едва заметный кивок.

Элеонора запрыгнула на подоконник и распахнула больничное окно: «Я люблю мою дочь Марию! Слышите? Я! Люблю! Марию!» – кричала она.

Прохожие оборачивались. Кто эта женщина, которая кричит о любви? Но Элеоноре было все равно. Она обернулась на дочь, лежащую в кровати. Смотрела на свою Марусю, буравила взглядом, перекачивая в нее материнскую любовь, веру, надежду. Только бы ее Маша жила и смеялась, как прежде.

Маше четыре годика. У нее заразительный смех и твердый характер. Обычно ей не нужно подтверждение в любви. Она и так знает – ее любят.

«С добрым утрооооом!» – кричит она дома, проснувшись. Дальше солнечный завтрак – желтая каша с полумесяцем масла.

А потом дела, дела, дела... Взять деда за руку и пойти в курятник – собирать яйца. Они теплые, как нагретая солнцем галька, и немного бугристые, приятные на ощупь. Потом покормить уток Грету и Гешу. А после лететь во двор, где в тени деревьев дед установил качели. Можно раскачаться до самого неба, запрокидывать голову и смеяться низачем – просто так.

Потому что счастье – это когда тебе ничего не нужно, кроме того, что есть сейчас.

В конце мая небо вдруг помрачнело. Маше нездоровилось. Головные боли, тошнота, слабость. К моменту, когда девочку отвели на прием в республиканскую детскую клинику в Кишиневе, один ее глаз стал меньше, и опытный врач забил тревогу. Дальше скорая, консультация нейрохирурга и пугающий диагноз: саркома Юинга – злокачественная опухоль костного скелета, редкая и агрессивная форма рака. Опухоль оказалась огромной.

«Я не люблю называть вслух этот диагноз», – говорит Элеонора, мама Маши.

Операцию врачи посоветовали делать в Москве, в НИИ микрохирургии имени Бурденко. Вечером 7 июня Маша с мамой, бабушкой и дедушкой вылетели в столицу. А уже 17 июня девочку прооперировали.

«Все четыре часа, пока шла операция, я молилась святому Луке. Мне сказали, он присутствует на операции – помогает исцелиться. Я закрывала глаза и молилась, молилась, молилась. Всем святым подряд. Кто-нибудь да услышит.

А потом зашел врач и сказал: «Мы смогли удалить ее всю». Я несколько раз повторяла: «все чисто?». И он терпеливо отвечал: «да», – рассказывает Элеонора.

Маша пошла на поправку. Операция была сложной, но мозг не пострадал. Мама – педагог по вокалу – часто ей пела, и Маша восстанавливалась, приходила в себя. Начала играть: кормила и одевала кукол, укладывала их спать. В конце июня девочку выписали, рекомендовав лечении в НИИ онкологии и гематологии имени Блохина.

Маше назначили 14 курсов химии. Первый этап девочка перенесла хорошо. Все это время мама была рядом. Почему-то рядом с ней та «штука с лекарством» вдруг превращалась в робота-няню, а длинный блестящий шнур – в хвостик лисички.

Мама танцевала и пела – колдовала над счастьем. И становилось почти не страшно.

Оплачивать лечение Маши ее семье нужно самим – как гражданам Мордовии. «Химия необходима, чтобы больше такого никогда не было», – говорит мама Маше. И Маруся соглашается потерпеть. Потому что хочется домой, к папе и брату. Чтобы бежать за ветром, встречать Макара из школы, ходить к маме на вокал – слушать, как она поет. Потому что больше ничего не нужно, кроме того, что есть сейчас.

Друзья, вы помогли фонду «Свет» собрать деньги на оплату второго курса химии для Маши. Недавно она его прошла, впереди еще два таких цикла и курс лучевой терапии. Верим, она победит болезнь и совсем скоро вернется домой здоровой.

...Элеонора закрыла больничное окно и спустилась с подоконника. Признание в любви пустилось гулять по городу, как беспризорный воздушный шарик. А в комнате стало как будто светлее.

«Мам, а тебя кто-нибудь слышал?» – вдруг спросила Маруся. «Конечно! Меня слышали все», – ответила мама.

Мы вместе можем помочь Марусе закончить лечение и вернуться домой.