«А хочешь я крикну, что люблю тебя?» – прошептала Элеонора. Маша открыла глаза и удивленно посмотрела на маму. Вдох. Выдох. Робкий, едва заметный кивок.

Элеонора запрыгнула на подоконник и распахнула больничное окно: «Я люблю мою дочь Марию! Слышите? Я! Люблю! Марию!» – кричала она.

Прохожие оборачивались. Кто эта женщина, которая кричит о любви? Но Элеоноре было все равно. Она обернулась на дочь, лежащую в кровати. Смотрела на свою Марусю, буравила взглядом, перекачивая в нее материнскую любовь, веру, надежду. Только бы ее Маша жила и смеялась, как прежде.

Маше четыре годика. У нее заразительный смех и твердый характер. Обычно ей не нужно подтверждение в любви. Она и так знает – ее любят. «С добрым утрооооом!» – кричит она дома, проснувшись. Дальше солнечный завтрак – желтая каша с полумесяцем масла.

А потом дела, дела, дела... Взять деда за руку и пойти в курятник – собирать яйца. Они теплые, как нагретая солнцем галька, и немного бугристые, приятные на ощупь. Потом покормить уток Грету и Гешу. А после лететь во двор, где в тени деревьев дед установил качели. Можно раскачаться до самого неба, запрокидывать голову и смеяться низачем – просто так.

Потому что счастье – это когда тебе ничего не нужно, кроме того, что есть сейчас.

В конце мая небо вдруг помрачнело. Маше нездоровилось. Головные боли, тошнота, слабость. К моменту, когда девочку отвели на прием в республиканскую детскую клинику в Кишиневе, один ее глаз стал меньше, и опытный врач забил тревогу. Дальше скорая, консультация нейрохирурга и пугающий диагноз: саркома Юинга – злокачественная опухоль костного скелета, редкая и агрессивная форма рака. Опухоль оказалась огромной.

«Я не люблю называть вслух этот диагноз», – говорит Элеонора, мама Маши.

Операцию врачи посоветовали делать в Москве, в НИИ микрохирургии имени Бурденко. Вечером 7 июня Маша с мамой, бабушкой и дедушкой вылетели в столицу. А уже 17 июня девочку прооперировали.

«Все четыре часа, пока шла операция, я молилась святому Луке. Мне сказали, он присутствует на операции – помогает исцелиться. Я закрывала глаза и молилась, молилась, молилась. Всем святым подряд. Кто-нибудь да услышит.

А потом зашел врач и сказал: «Мы смогли удалить ее всю». Я несколько раз повторяла: «все чисто?». И он терпеливо отвечал: «да», – рассказывает Элеонора.

Маша пошла на поправку. Операция была сложной, но мозг не пострадал. Мама – педагог по вокалу – часто ей пела, и Маша восстанавливалась, приходила в себя. Начала играть: кормила и одевала кукол, укладывала их спать. В конце июня девочку выписали, рекомендовав лечении в НИИ онкологии и гематологии имени Блохина.

Маше назначили 14 курсов химии. Первый этап девочка перенесла хорошо. Все это время мама была рядом. Почему-то рядом с ней та «штука с лекарством» вдруг превращалась в робота-няню, а длинный блестящий шнур – в хвостик лисички.

Мама танцевала и пела – колдовала над счастьем. И становилось почти не страшно.

Совсем скоро Маше предстоит новый курс химии, и оплачивать его семье нужно самим – как гражданам Мордовии. «Он необходим, чтобы больше такого никогда не было», – говорит мама Маше. И Маруся соглашается потерпеть. Потому что хочется домой, к папе и брату. Чтобы бежать за ветром, встречать Макара из школы, ходить к маме на вокал – слушать, как она поет. Потому что больше ничего не нужно, кроме того, что есть сейчас.

Чтобы все это случилось, фонд «Свет» собирает 323 078 рублей – на оплату второго курса химии для Маши.

...Элеонора закрыла больничное окно и спустилась с подоконника. Признание в любви пустилось гулять по городу, как беспризорный воздушный шарик. А в комнате стало как будто светлее.

«Мам, а тебя кто-нибудь слышал?» – вдруг спросила Маруся. «Конечно! Меня слышали все», – ответила мама.

Мы вместе можем помочь Марусе закончить лечение и вернуться домой.