Человек добра: Владлена Калашникова

Православная служба «Милосердие» — крупнейшее объединение церковных социальных проектов помощи нуждающимся людям.

О том, как фондам вдохновлять людей на более активную помощь, о важности системной работы НКО и о радости, которую приносит благотворительность – в большом интервью Добру Mail.Ru рассказала Владлена Калашникова.

– Как вы к пришли к теме благотворительности?

– Наверное, еще в подростковом возрасте я узнала, что есть такие люди – добровольцы. Люди доброй воли. Но как-то, видимо, не хватало решимости претворить желание помогать в жизнь – до тех пор, пока я не уволилась со своей основной работы. И в процессе поиска новой работы у меня появилось время чем-то заняться. Тогда я стала добровольцем службы помощи «Милосердие». Это было лет пять назад.

– Почему «Милосердие»?

– Это православная служба помощи, что важно для меня. Несколько месяцев я была добровольцем «Милосердия» – помогала психоневрологическому интернату, а уже потом пришла в службу на постоянную работу.

– Поняли, что нашли свое дело?

– Так сказать, конечно, сложно. Все же быть добровольцем и сотрудником – совершенно разные вещи. Кто работает у нас в проектах? Сестры милосердия, воспитатели, врачи, соцработники. А я «офисный планктон» из крупной компании, мне был ближе маркетинг, проектный менеджмент. Поэтому только когда я увидела вакансию координатора по фандрайзингу в «Милосердии», всерьез задумалась о том, чтобы прийти сюда работать –поняла, что могу принести пользу в этой области.

– «Милосердие» – огромная структура. Как она строится?

– Мы уже очень взрослая организация, нам 26 лет. На данный момент у нас 26 социальных проектов. Если посчитать постоянных подопечных, которые живут в наших учреждениях, тех, кто обратился за разовой помощью во всех проекты, и тех, кто позвонил в справочную службу за консультацией, выходит около 42 000 в год. Своих подопечных мы условно делим на четыре больших категории: дети, пожилые люди, тяжелобольные и люди в беде (в трудной жизненной ситуации).

– А как из определенного вида помощи рождается конкретный проект?

– Если говорить формально, то мы идем «от запроса». Но не хотелось бы, чтобы звучало так сухо. Проекты возникают, потому что к нам, к нашему Владыке, приходят люди, рассказывают свою историю, зачастую очень тяжелую, и говорят: «Помогите, чем можете».

– О чем был первый такой призыв о помощи?

– Когда-то давным-давно, 26 лет назад, при храме царевича Димитрия (больничном храме Первой городской больницы – Ред.), возникло Свято-Димитриевское сестричество. Начали сестры милосердия с помощи одиноким больным. Больницы в 90-е годы часто были тяжелым местом из-за непростой ситуации в стране – денег и нужных лекарств нет, персонала не хватает, даже бинтов и зеленки в обрез. Труднее всего было, конечно, тем больным, которые остались без помощи родственников, одиноким. А если человек тяжелобольной, после инсульта, например, да еще пожилой? Совершенно безрадостная ситуация… Словом, сестры милосердия начали помогать. А потом, когда людей начали выписывать из больницы, некоторые из них приходили к Владыке Пантелеимону и говорили: «Нас выпишут, и что нам делать? Мы же погибнем дома, стакан воды некому подать». Так возникла патронажная служба помощи на дому. И по той же причине возникла богадельня.

– Тоже благодаря конкретной истории?

– Да. Был случай с одной бабушкой, у которой снесли дом, пока она лежала в больнице. Соседи при сносе просто забыли про нее. А бабушка была уже совсем одинокой – к сожалению, пока она лежала в больнице, у нее умер муж, других родственников не осталось. Вот такие жизненные реалии – ни в каком сериале не придумаешь. И когда встал вопрос, куда же бабушку селить после выписки, решили открыть небольшую богадельню. Поначалу она размещалась в двух квартирах, а сейчас существует в отдельном красивом здании. У нас там такая образцово-показательная старость: уютно, красиво, за подопечными ухаживают сестры милосердия.

– 26 полноценных проектов требуют огромного ресурса. Сколько человек работает в вашей службе?

– Около 500. Это штат, который включает соцработников, воспитателей, нянечек. У нас ведь есть еще и детские дома – например, Свято-Софийский.

– Еще одна совершенно уникальная история…

– Да, и тоже все началось с одного человека. В данном случае это Светлана Емельянова, которая стала директором Свято-Софийского детского дома. Она была старшей сестрой в отделении милосердия в детском доме для детей-инвалидов. И проект Свято-Софийского детского дома вырос именно на ее порыве.

– И сейчас там с детьми настоящие чудеса происходят.

– Да. И похожие чудеса происходят еще в одном нашем детском доме – Елизаветинском, который действует при Марфо-Мариинской обители. Раньше он был приютом для детей из кризисных семей, а чуть больше года назад туда дополнительно взяли девочек с синдромом Дауна. И там тоже есть яркие примеры: маленькие девочки, которые раньше просто молчали, уже начали говорить. Они играют, танцуют, излучают невероятно солнечное настроение.

– Ваша служба, очевидно, делает многое и, безусловно, известна. А как вам кажется, люди за последние, скажем, пять лет, стали больше помогать?

– Мне кажется, да, стали. Я думаю, что негативное отношение к благотворительным фондам постепенно меняется. Недоверия становится меньше. Если раньше на работников фондов смотрели как на непонятных людей, которые просят себе зарплату вместо того, чтобы сто процентов собранных средств отдать нуждающимся, то сейчас обществу становится понятнее, насколько важна экспертиза.

– Почему это становится понятнее?

– Если начать с негатива, то например, из-за скандалов, связанных с нецелевым расходованием средств. Допустим, где-то люди собрали деньги с миру по нитке на лечение ребенка, но ребенок, к великому сожалению, умер. А родители на пожертвованные деньги купили квартиру. По какому-то непониманию что ли, не знаю, но это реальная история. При работе фонда – честного, разумеется – такой ситуации просто не могло бы случиться. Да и вообще, по мере роста интереса к благотворительности людям все важнее прозрачность – четкое понимание, что и как делается на деньги, которые они жертвуют. А такое понимание в полной мере могут обеспечить только профессиональные благотворительные организации. И чем крупнее социальный проект, тем важнее профессионализм и экспертиза тех людей, которые берутся его реализовать.

– А как вам кажется, понимают ли люди, что важно не просто помочь конкретному ребенку, а важно помогать в решении проблемы в целом?

– Это вопрос, который мне самой интересен – насколько люди в целом стали понимать важность системной помощи, а не только адресной. Например, есть дети, у которых ДЦП. Важно же не только дать денег на их реабилитацию, важно помочь всей семье, ведь такие семьи часто распадаются. Отцы не выдерживают тяжести ситуации, невозможности что-либо кардинально исправить, решить, матери чрезвычайно сильно погружаются в заботу о больном ребенке, здоровый братик или сестра оказываются в значительной степени заброшенными. Такую ситуацию можно стабилизировать при помощи грамотного психолога, нужен хороший соцработник, который поможет оформить льготы, важны группы поддержки, чтобы семья не чувствовала себя ненормальной, исключенной из жизни общества, и так далее, и так далее. И все это помимо основной заботы – регулярных курсов реабилитации для больного ребенка… Насколько у людей сложилось понимание сложности и глубины подобных вопросов? Мне кажется, что пока не особо, за исключением небольшой (относительно масштабов нашей страны) группы сознательных жертвователей и добровольцев. Пока мало опыта, благотворительность совсем молодая. Но мы определенно растем и развиваемся – и НКО, и благотворители.

– Так, возможно, многим просто кажется, что всем этим должно заниматься государство?

– Может, оно и должно, но факт остается фактом: есть сферы, в которых государство не помогает, в которых помощи недостаточно. Или же людям неизвестно, куда идти и к кому обращаться, чтобы эту помощь получить. Такое тоже не редкость. И в данных условиях можно выбрать два варианта: критиковать и ждать, либо организовывать помощь своими силами. Потому что ходить «по чиновникам», настаивать, объяснять нужно, но только что в это время будет происходить с людьми, которые прямо сейчас страдают, болеют, умирают? Поэтому НКО помогают, не дожидаясь, что государство само что-то исправит. И благодаря этому спасают жизни. Из опыта работы в социальной сфере я очень хорошо понимаю, что НКО по своей функции часто первопроходцы. И если мы реализуем какой-то успешный опыт с доказанной эффективностью и значимостью, то государство его потом с достаточной степенью, я бы сказала, удовольствия перенимает и тиражирует.

– Например?

– У нас был «Автобус Милосердия» – служба помощи бездомным людям. Много лет он ездил зимой по московским улицам и спасал людей от замерзания. Сейчас его нет, потому что появился московский городской соцпатруль, который работает хорошо, и нам просто больше не нужно этим заниматься. Похожая история со Свято-Софийским детским домом для детей с тяжелыми множественными нарушениями развития. Департамент соцзащиты Москвы, при непосредственной поддержке которого он был создан, посмотрел, убедился, насколько эффективен подход, значимы изменения, которые происходят там с детьми. И сейчас идет работа в сторону изменения принципов работы с особыми детьми во всех детских домах. Это не только наша заслуга, конечно, но мы также сыграли здесь свою роль.

– Как вам кажется, это задача фондов – говорить о социальных проблемах?

– Да, рассказывать – одна из важных ролей фонда. Фонду нужно поднимать проблему, решением которой он занимается, и находить тот язык, который будет понятен людям.

– А как тогда НКО нужно рассказывать, чтобы им больше доверяли?

– Да просто спокойно продолжать работать и говорить о своих результатах. Я считаю, что с недостатком доверия одними разговорами бороться бесполезно. Чем больше дела, чем лучше результаты работы НКО, тем больше доверия к ним появится. Кстати, говорить о благотворительности в СМИ стали в разы больше, чем раньше. А люди доверяют тем организациям, про которые говорят по ТВ, радио, о которых пишут.

– И все же, может, НКО говорит о своей работе недостаточно четко? Возможно, людей нужно еще активнее вдохновлять на то, чтобы они еще активнее помогали?

– Вдохновлять людей, конечно, нужно. У нас, например, выходит серия роликов с известными людьми, которые являются нашими Друзьями милосердия, в которых они рассказывают, почему для них важно поддерживать «Милосердие», призывают людей также становиться Друзьями. Коллеги из других организаций проводят много прекрасных мероприятий, размещают социальную рекламу, делают интересные рассылки именно с этой целью – вдохновить людей на добро. Важно при этом не обижаться, зная, что кто-то не помог, хотя мог бы. Не создавать негатив там, где по определению его быть не должно. У каждого есть свобода выбора.

– Но, по сути, каждый ведь может помочь. Хоть 50 рублей пожертвовать – это уже в 50 раз больше, чем ничего.

– Я, как технарь, могу даже развить эту мысль: 50 рублей – не в 50 раз больше, чем ничего, а в бесконечность раз больше. Из нуля – на что его не умножай – 50 не будет, а значимость пожертвованных 50 рублей бесконечна. А если обобщать дальше, переходя от цифр к самой сути, то можно сказать, что значимость сотворенного добра ведь не зависит от того, 50 это рублей или 50 миллионов. Это как в притче о вдове, про которую Христос сказал, что она пожертвовала больше всех, потому что сделала это от скудости, а не от избытка. Именно в этом подвиг – пожертвовать, сколько можешь, «отщипнув», быть может, от своих удовольствий, пусть это и аналог стоимости чашки кофе в кафе. Неважно, 50 или 500 рублей – важен сам акт создания добра. Важно, что я участвую, присоединяюсь, не остаюсь в стороне

– А лично у вас есть вдохновляющие примеры ваших жертвователей?

– Они вообще чудесные! У нас есть Друзья милосердия – наши постоянные частные жертвователи. В 2008-м году, как вы помните, случился серьезный финансовый кризис. До него служба существовала в основном на суммы, передаваемые крупными частными жертвователями. А в тот сложный период кто-то из них совсем ушел, кто-то был вынужден в разы сократить помощь. Тогда мои коллеги придумали и открыли «Общество Друзей милосердия», сделав его девизом замечательную фразу «Понемногу от многих – это спасает жизни». Первыми откликнулись наши бабушки – подопечные службы добровольцев. Они, кстати, к вопросу о 50 рублях, как никто другой, понимают, в чем их ценность.

– Можете кратко описать чувство, которое испытываете, когда помогаете?

– Радость.

– Какой совет вы бы дали человеку, который когда-то захочет помогать?

– Не бояться. Жертвовать деньги – дело в каком-то смысле нехитрое, главное, проверить организацию, изучить информацию о ней, посмотреть публичные отчеты прежде чем давать деньги. А если вы решили стать добровольцем или сотрудником благотворительной организации, то очень советую прочесть книгу «Молодость неравнодушна». Она небольшая, но в ней хорошо рассматриваются основные трудности, с которыми сталкивается человек, который доброволит.

– Как вам кажется, есть ли какая-то специфика у аудитории Добра?

– На мой взгляд, аудитория Добра Mail.Ru – очень отзывчивые и при этом умные и современные молодые люди. Потому что платформа Добра – это не просто удобный инструмент, с помощью которого можно получить нужную информацию, быстро и удобно сделать пожертвование. Это еще и площадка, на которой присутствуют благотворительные организации, прошедшие проверку и доказавшие свою порядочность. Таким образом, если человек целенаправленно выбрал именно этот ресурс для того, чтобы помогать, можно говорить уже не просто об импульсной, а об осознанной благотворительности.

– К вам в «Милосердие» ведь тоже люди могут прийти и помочь?

– Да, безусловно! Каждое воскресенье в 11.45 проходят встречи новых добровольцев в храме царевича Димитрия при Первой городской больнице (ст.м. «Октябрьская» – Ред.). На собеседовании можно выбрать, куда, кому и как ты хочешь оказывать помощь. После этого нужно будет пройти Школу добровольцев. Это несколько вводных занятий, на которых рассказывают много полезного. В том числе о возможных сложностях с подопечными, которые далеко не всегда бывают ангелами, о выгорании и том, как с ним справляться.

– У вас такое случается?

– Если уж на «обычной» работе кризисы неизбежны, то что говорить о социальной сфере. Конечно, бывает ощущение, что нет сил, страх, что все бесполезно, просто моральная усталость от неудач в работе и особенно от тяжелых жизненных историй подопечных. Все это не редкость. Но я, как человек православный, верю, что страдать и выгорать – это нормально. Это часть жизни, которую вредно отрицать. Вообще, иллюзия, что наш мир должен быть раем и все вокруг должно быть только в удовольствие – это путь к отчаянию и депрессии и больше никуда. Опора православного человека – в христианских заповедях. И в вере, конечно. Я верю, что Бог мне помогает в моем труде. И это не пафосные слова – это правда так.