Настя разложила на столе фломастеры, карандаши, краски, пластилин, раскраски. Солнце ярко освещало игровую комнату детского дома. Множество игрушек и книг на полках. Но все – не домашнее, а казенное. Запах учреждения, а не жилья. Настя – волонтер, наставник тогда еще 9-летнего Саши, наблюдала: что выберет этот мальчик, сидящий напротив нее? Итак, карандаши. Значит, будем рисовать!

Эта встреча Насти и Саши была уже не первой. Во время занятий девушка была спокойна, внимательна, добра. Сидела и слушала, чем ребенок хочет поделиться с ней. Его речь была плохой, еле понятной и иногда не связной, но она все равно слушала его.

Сейчас Саше 10 лет, и у него серьезное отставание в развитии. Из-за этого им не сразу удалось понять друг друга и подружиться. Наставник искала подход к ребенку, была свидетелем его тяжелых, многочисленных истерик. Очень часто Саша просил заменить волонтера. Раньше некоторые из наставников уже отказывались с ним заниматься, говорили, что мальчик – неадекватный и агрессивный. Для Насти такие требования были шоком, ведь с детьми она ладила всегда.

«Я очень много думала над тем, что именно делаю не так? В чем моя ошибка? – признается Настя. – Часто приходили мысли о том, чтобы отказаться от Саши. Может, больше не приходить к нему? Зачем я буду мучить его и себя... И тому подобное. Очень просто находить себе оправдания таким способом и очень даже «по-взрослому»: «Это он ведь не хочет! Я-то здесь вообще не при чем!” Именно в этот момент мне стало страшно от своих мыслей. Разве я могу отказаться от того, от кого уже все отказались?»

Настя говорит, что не могла отвернуться от ребенка, которому была нужна помощь. Ответ на вопрос «что же делать?» она искала очень долго. На время перестала заниматься с Сашей тем, что не нравилось мальчику: учить буквы и цифры, писать, складывать, отнимать. Рисовала и лепила с ним. И ждала.

«И однажды во время наших занятий Саша сказал мне четко и ясно: «Как думаешь, сколько мне лет?». Как будто у него не было неясной и несвязной речи все это время. Я хотела обнять Сашу, захлопать в ладоши, прыгать и бегать – настолько радость переполняла меня. Но я сдержалась.

Cнисходительно улыбнулась и сказала: “Я знаю – тебе 9, ты уже не маленький мальчик”. Он засмеялся и ответил: “Нет! Ты не права, мне всего 5! Я – очень маленький мальчик. И всегда таким буду! Не хочу взрослеть!” И в этот момент я все поняла. В моей памяти промелькнули отрывки из книги про «Питера Пэна», мальчика, который отчаянно не хотел взрослеть и который так и остался навсегда ребенком».

Саше, по словам Насти, действительно 5 – уже много лет подряд. Он застрял в этом возрасте. Все, что может сделать наставник, – просто быть рядом, слушать ребенка и помогать ему обрести чувство защищенности и нужности хоть кому-то в этом огромном мире.

«Единственное, что я могла и могу сделать для него – принять таким, какой он есть, – говорит Настя. – А ведь очень сложно принимать людей такими, какие они есть. Принимать как данность и смириться, задавив свои амбиции и ожидания по отношению к ним... Этот маленький мальчик, сам того не осознавая, стал моим учителем. Он научил меня принимать. Именно благодаря ему теперь я это умею».

Ощущение, что кто-то приходит именно к нему, постепенно помогло Саше стать спокойнее и добрее. Еще чуть позже он выучил буквы, цифры, стал читать по слогам и считать в пределах 10.

Саше необходима помощь нейропсихолога, который выявит, с чем связаны поведенческие и образовательные трудности, проведет с мальчиком коррекционную работу, поможет ему развиваться и в полной мере реализовывать свои возможности.

В детских домах Красноярска есть еще дети, которым, как и Саше, требуется помощь нейропсихолога. Именно этот специалист может определить наличие или отсутствие мозговых дисфункций у ребят с трудностями обучения, раскрыть механизмы, лежащие в основе этих затруднений, понять первичную причину их возникновения.

Стоимость занятий нейропсихолога с одним ребенком в течение года обходится в 50 000 рублей. Детский благотворительный фонд «Счастливые дети» собирает 160 600 рублей, чтобы проводить занятия с тремя детьми. Это позволит ребятам адаптироваться к жизни и поможет другим людям принять этих детей такими, какими они есть.